Негде, в тридевятом царстве, В тридесятом государстве,
Жил-был славный царь Дадон. Смолоду был грозен он
И соседям то и дело Наносил обиды смело,

Но под старость захотел Отдохнуть от ратных дел
И покой себе устроить; Тут соседи беспокоить
Стали старого царя, Страшный вред ему творя.

Чтоб концы своих владений Охранять от нападений,
Должен был он содержать Многочисленную рать.
Воеводы не дремали, Но никак не успевали:
Ждут, бывало с юга, глядь, - Ан с востока лезет рать.

Справят здесь, - лихие гости Идут от моря. От злости
Инда плакал царь Дадон, Инда забывал и сон.
Что и жизнь в такой тревоге! Вот он с просьбой о помоге

Обратился к мудрецу, Звездочету и скопцу.
Шлет за ним гонца с поклоном. Вот мудрец перед Дадоном
Стал и вынул из мешка Золотого петушка.

"Посади ты эту птицу, - Молвил он царю, - на спицу;
Петушок мой золотой Будет верный сторож твой:
Коль кругом всё будет мирно, Так сидеть он будет смирно;

Но лишь чуть со стороны Ожидать тебе войны,
Иль набега силы бранной, Иль другой беды незваной,
Вмиг тогда мой петушок Приподымет гребешок,
Закричит и встрепенется И в то место обернется".

Царь скопца благодарит, Горы золота сулит.
"За такое одолженье, - Говорит он в восхищенье, -
Волю первую твою Я исполню, как мою".

Петушок с высокой спицы Стал стеречь его границы.
Чуть опасность где видна, Верный сторож как со сна
Шевельнется, встрепенется, К той сторонке обернется
И кричит: "Кири-ку-ку. Царствуй, лежа на боку!"

И соседи присмирели, Воевать уже не смели:
Таковой им царь Дадон Дал отпор со всех сторон!
Год, другой проходят мирно; Петушок сидит всё смирно.
Вдруг однажды царь Дадон Страшным шумом пробужден:

"Царь ты наш! отец народа! - Возглашает воевода, -
Государь! проснись! беда!" - "Что такое, господа? -
Говорит Дадон, зевая, - А?.. Кто там?.. беда какая?"
Воевода говорит: "Петушок опять кричит;
Страх и шум во всей столице". Царь к окошку, - ан на спице,
Видит, бьется петушок, Обратившись на восток.

Медлить нечего: "Скорее! Люди, на конь! Эй, живее!"
Царь к востоку войско шлет, Старший сын его ведет.
Петушок угомонился, Шум затих, и царь забылся

Вот проходит восемь дней, А от войска нет вестей:
Было ль, не было ль сраженья, - Нет Дадону донесенья.
Петушок кричит опять. Кличет царь другую рать;
Сына он теперь меньшого Шлет на выручку большого;

Петушок опять утих. Снова вести нет от них!
Снова восемь дней проходят; Люди в страхе их проводят,
Петушок кричит опять, Царь скликает третью рать
И ведет ее к востоку Сам не зная, быть ли проку.

Войска идут день и ночь; Им становится невмочь.
Ни побоища, ни стана, Ни надгробного кургана
Не встречает царь Дадон. "Что за чудо?" - мыслит он.
Вот осьмой уж день проходит, Войско в горы царь приводит

И промеж высоких гор Видит шелковый шатер.
Всё в безмолвии чудесном Вкруг шатра; в ущелье тесном
Рать побитая лежит. Царь Дадон к шатру спешит...

Что за страшная картина! Перед ним его два сына
Без шеломов и без лат Оба мертвые лежат,
Меч вонзивши друг во друга. Бродят кони их средь луга,
По протоптанной траве, По кровавой мураве...

Царь завыл: "Ох, дети, дети! Горе мне! попались в сети
Оба наши сокола! Горе! смерть моя пришла".
Все завыли за Дадоном, Застонала тяжким стоном

Глубь долин, и сердце гор Потряслося. Вдруг шатер
Распахнулся... и девица, Шамаханская царица,
Вся сияя, как заря, Тихо встретила царя.

Как пред солнцем птица ночи, Царь умолк, ей глядя в очи,
И забыл он перед ней Смерть обоих сыновей.
И она перед Дадоном Улыбнулась - и с поклоном
Его за руку взяла И в шатер свой увела.

Там за стол его сажала, Всяким яством угощала,
Уложила отдыхать На парчовую кровать.
И потом, неделю ровно, Покорясь ей безусловно,
Околдован, восхищен, Пировал у ней Дадон.

Наконец и в путь обратный Со своею силой ратной
И с девицей молодой Царь отправился домой.
Перед ним молва бежала, Быль и небыль разглашала.
Под столицей, близ ворот, С шумом встретил их народ, -

Все бегут за колесницей, За Дадоном и царицей;
Всех приветствует Дадон... Вдруг в толпе увидел он:
В сарачинской шапке белой, Весь как лебедь поседелый,
Старый друг его, скопец. "А, здорово, мой отец, -

Молвил царь ему, - что скажешь? Подь поближе. Что прикажешь?"
- "Царь! - ответствует мудрец, - Разочтемся наконец.
Помнишь? за мою услугу Обещался мне, как другу,
Волю первую мою Ты исполнить, как свою.

Подари ж ты мне девицу, Шамаханскую царицу".
Крайне царь был изумлен. "Что ты? - старцу молвил он, -
Или бес в тебя ввернулся? Или ты с ума рехнулся?
Что ты в голову забрал? Я, конечно, обещал,

Но всему же есть граница. И зачем тебе девица?
Полно, знаешь ли, кто я? Попроси ты от меня
Хоть казну, хоть чин боярский, Хоть коня с конюшни царской,
Хоть полцарства моего". - "Не хочу я ничего!
Подари ты мне девицу, Шамаханскую царицу", -
Говорит мудрец в ответ.

Плюнул царь: "Так лих же: нет!
Ничего ты не получишь. Сам себя ты, грешник, мучишь;
Убирайся, цел пока; Оттащите старика!"
Старичок хотел заспорить, Но с иным накладно вздорить;
Царь хватил его жезлом По лбу; тот упал ничком,
Да и дух вон. - Вся столица Содрогнулась, а девица -
Хи-хи-хи да ха-ха-ха! Не боится, знать, греха.

Царь, хоть был встревожен сильно, Усмехнулся ей умильно.
Вот - въезжает в город он... Вдруг раздался легкий звон,
И в глазах у всей столицы Петушок спорхнул со спицы,
К колеснице полетел И царю на темя сел,
Встрепенулся, клюнул в темя И взвился... и в то же время
С колесницы пал Дадон - Охнул раз, - и умер он.
А царица вдруг пропала, Будто вовсе не бывало.
Сказка ложь, да в ней намек! Добрым молодцам урок.